Ревет сынок, побит за двойку с плюсом. Жена на локоны взяла последний рубль
Супруг, убитый лавочкой и флюсом, подсчитывает месячную убыль
Кряхтят на счетах жалкие копейки. Покупка зонтика и дров пробила брешь
А розовый капот из бумазейки, бросает в пот склонившуюся плешь
Над самой головой насвистывает чижик, хоть птичка божая не кушала с утра
На блюдце киснет одинокий рыжик, но водка выпита до капельки вчера
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму. В наплыве счастья полу-открывши рот
А кошка, мрачному предавшись пессемизму, трагичным голосом взволнованно орет
Безбровая сестра в облезлой кацавейке насилует простуженный рояль
А за стеной жиличка белошвейка поет романс - "Пойми мою печаль..."
Как не понять... В столовой тараканы, оставя черствый хлеб, задумались слегка
В буфете дребезжат сочуственно стаканы и сырость капает слезами с потолка
Супруг, убитый лавочкой и флюсом, подсчитывает месячную убыль
Кряхтят на счетах жалкие копейки. Покупка зонтика и дров пробила брешь
А розовый капот из бумазейки, бросает в пот склонившуюся плешь
Над самой головой насвистывает чижик, хоть птичка божая не кушала с утра
На блюдце киснет одинокий рыжик, но водка выпита до капельки вчера
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму. В наплыве счастья полу-открывши рот
А кошка, мрачному предавшись пессемизму, трагичным голосом взволнованно орет
Безбровая сестра в облезлой кацавейке насилует простуженный рояль
А за стеной жиличка белошвейка поет романс - "Пойми мою печаль..."
Как не понять... В столовой тараканы, оставя черствый хлеб, задумались слегка
В буфете дребезжат сочуственно стаканы и сырость капает слезами с потолка