Нас было шестеро. Один упал.
Упал в глазах друзей под грохот канонады.
Он душу дьяволу за нашу честь продал
И новый дом себе купил в предместьях ада.
Нас было шестеро.
Нас стало пятеро. Один устал.
Устал от гонки за успехом окаянным.
Он в час отчаянный тугой курок нажал
И пал на праведную землю бездыханно.
Нас было пятеро.
Нас стало четверо. Один исчез.
Нежданно канул в бездну, путь свершив короткий.
Быть может, был сражен он молнией с небес,
А может быть, он выпил слишком много водки.
Нас было четверо.
Осталось трое нас. Один погас.
Хотя горел, казалось, как костер цыганский.
От водопада слез он свой огонь не спас,
И стал золою на земле американской.
Нас было трое.
Осталось двое нас. Один ушел.
Ушел с женой моею весело и просто.
Он знал тогда, что я почти с ума сошел,
И был всего в одном мгновеньи от погоста.
Нас было двое.
И вот один я на краю стою
И вспоминаю тех, кто больше не воскреснет,
И вам, друзья мои, "прощайте" говорю
Последней строчкою моей последней песни...
Упал в глазах друзей под грохот канонады.
Он душу дьяволу за нашу честь продал
И новый дом себе купил в предместьях ада.
Нас было шестеро.
Нас стало пятеро. Один устал.
Устал от гонки за успехом окаянным.
Он в час отчаянный тугой курок нажал
И пал на праведную землю бездыханно.
Нас было пятеро.
Нас стало четверо. Один исчез.
Нежданно канул в бездну, путь свершив короткий.
Быть может, был сражен он молнией с небес,
А может быть, он выпил слишком много водки.
Нас было четверо.
Осталось трое нас. Один погас.
Хотя горел, казалось, как костер цыганский.
От водопада слез он свой огонь не спас,
И стал золою на земле американской.
Нас было трое.
Осталось двое нас. Один ушел.
Ушел с женой моею весело и просто.
Он знал тогда, что я почти с ума сошел,
И был всего в одном мгновеньи от погоста.
Нас было двое.
И вот один я на краю стою
И вспоминаю тех, кто больше не воскреснет,
И вам, друзья мои, "прощайте" говорю
Последней строчкою моей последней песни...