Снится иногда долгая дорога лета,
Зной палящий над колонной, что идёт из гетто.
Бабушка моя прижимает к сердцу внука,
А в глазах её любовь и мука.
Крики, стон, вопли, вой...
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Души, как тела, покричат и отболеют.
Всё проходит... На свою Голгофу вновь идут евреи.
Вечные жиды ждут от Моисея чуда:
"Господи, скажи: стрелять не будут?!"
Крики, стон, вопли, вой...
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй...
Девочка, закрыв мамины глаза ладонью,
Ей кричит: "Не бойся, мама, нам не будет больно!.."
Выцвел, пожелтел в памяти моей тот снимок,
Да судьба навеки им гонима...
Крики, стон, вопли, вой...
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Снится иногда долгая дорога лета,
Зной палящий над колонной, что идёт из гетто.
Бабушка моя прижимает к сердцу внука,
А в глазах её любовь и мука.
Зной палящий над колонной, что идёт из гетто.
Бабушка моя прижимает к сердцу внука,
А в глазах её любовь и мука.
Крики, стон, вопли, вой...
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Души, как тела, покричат и отболеют.
Всё проходит... На свою Голгофу вновь идут евреи.
Вечные жиды ждут от Моисея чуда:
"Господи, скажи: стрелять не будут?!"
Крики, стон, вопли, вой...
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй...
Девочка, закрыв мамины глаза ладонью,
Ей кричит: "Не бойся, мама, нам не будет больно!.."
Выцвел, пожелтел в памяти моей тот снимок,
Да судьба навеки им гонима...
Крики, стон, вопли, вой...
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй.
Снится иногда долгая дорога лета,
Зной палящий над колонной, что идёт из гетто.
Бабушка моя прижимает к сердцу внука,
А в глазах её любовь и мука.