Москва. Ночные улицы в неоновых распятиях.
По ресторанам блудницы целуются в объятиях.
А ты средь них влюбляешься с глазами неба синего,
В чужих ногах валяешься в семнадцать с половиною.
А ты не помнишь Летний Сад, где отдавалась ты не раз.
А после шла ты по Москве, не поднимая синих глаз.
Забыто всё и прожито, в чужих домах ночуешь ты.
Тебя зовут здесь блудницей, и по рукам кочуешь ты.
А ты всё ждешь, что он придет. Придет, не зная прошлую,
И тихо за руку возьмет, подумав, что хорошая...
Ему устало подмигнешь, прикинишься невинною.
Потом в постель ты с ним пойдешь в семнадцать с половиною.
Москва. Ночные улицы в неоновых распятиях.
По ресторанам блудницы целуются в объятиях.
А ты средь них влюбляешься с глазами неба синего,
В чужих ногах валяешься в семнадцать с половиною.
В чужих ногах валяешься в семнадцать с половиною...
По ресторанам блудницы целуются в объятиях.
А ты средь них влюбляешься с глазами неба синего,
В чужих ногах валяешься в семнадцать с половиною.
А ты не помнишь Летний Сад, где отдавалась ты не раз.
А после шла ты по Москве, не поднимая синих глаз.
Забыто всё и прожито, в чужих домах ночуешь ты.
Тебя зовут здесь блудницей, и по рукам кочуешь ты.
А ты всё ждешь, что он придет. Придет, не зная прошлую,
И тихо за руку возьмет, подумав, что хорошая...
Ему устало подмигнешь, прикинишься невинною.
Потом в постель ты с ним пойдешь в семнадцать с половиною.
Москва. Ночные улицы в неоновых распятиях.
По ресторанам блудницы целуются в объятиях.
А ты средь них влюбляешься с глазами неба синего,
В чужих ногах валяешься в семнадцать с половиною.
В чужих ногах валяешься в семнадцать с половиною...