Его называли еретиком и даже ходили слухи,
Что бес говорит его языком. Так значит, в костер! На муки!
А он шел вперед, веселя толпу, презрев лицемерие серых.
Он выбрал себе лихую судьбу Черного Менестреля.
Звучал его голос в огромных дворцах и в кабаках придорожных.
Сомнений огонь зажигая в сердцах, еще не отравленных ложью.
Но кто знает правду, тот будет гоним, ведь правда глаза колет многим.
И вновь менестрель оставался один, а сердце звало в дорогу.
Но время летело, он спорил с судьбой, а злоба плела над ним сети.
Какой бы ты ни был рубака - герой, за слова свои каждый в ответе.
И вот пробил час - Менестрель молчит, а предатель считает монеты.
А пламя костра все ярче горит, как будто прося вендетты.
Его называли еретиком и многие верили сплетням,
Что бес говорил его языком... О люди! Неужто вы слепы!
Ведь вы подражать захотели богам, убив в себе честь и совесть!
А я...
Я должник и плачу по счетам!
Я продолжу черную повесть!
Что бес говорит его языком. Так значит, в костер! На муки!
А он шел вперед, веселя толпу, презрев лицемерие серых.
Он выбрал себе лихую судьбу Черного Менестреля.
Звучал его голос в огромных дворцах и в кабаках придорожных.
Сомнений огонь зажигая в сердцах, еще не отравленных ложью.
Но кто знает правду, тот будет гоним, ведь правда глаза колет многим.
И вновь менестрель оставался один, а сердце звало в дорогу.
Но время летело, он спорил с судьбой, а злоба плела над ним сети.
Какой бы ты ни был рубака - герой, за слова свои каждый в ответе.
И вот пробил час - Менестрель молчит, а предатель считает монеты.
А пламя костра все ярче горит, как будто прося вендетты.
Его называли еретиком и многие верили сплетням,
Что бес говорил его языком... О люди! Неужто вы слепы!
Ведь вы подражать захотели богам, убив в себе честь и совесть!
А я...
Я должник и плачу по счетам!
Я продолжу черную повесть!