Где мне нужда - там тропы,
где мне ночлег - там кущи,
где усну - бузина-калина
и темнеe и гуще.
А из какой деревни
буду я родом завтра -
в сущности и неважно,
и не страшно, и не напряжно.
Не выходя из дома,
мчусь за огнем знакомым.
Он впереди маячит-плачет,
я им давно влекома.
И непослушными губами
я ловлю святое пламя,
в руки он не дается,
меж пальцев бьется и исчезает.
Есть такое зелье,
что потом вся жизнь - похмелье
кто его раз пригубит -
губы себе навек погубит.
станут губы огня просить,
станут губы огонь ловить,
обжигаясь сугубо -
а иное уж пить не любо.
А я не горюю больше,
что дом мой - не дом, а больше.
Что бузина-калина прямо
из пола тянется дальше.
Мне бы скорбеть, что время тает,
а я по бузине плутаю
за огоньком бродячим,
что во тьме бузинной маячит.
где мне ночлег - там кущи,
где усну - бузина-калина
и темнеe и гуще.
А из какой деревни
буду я родом завтра -
в сущности и неважно,
и не страшно, и не напряжно.
Не выходя из дома,
мчусь за огнем знакомым.
Он впереди маячит-плачет,
я им давно влекома.
И непослушными губами
я ловлю святое пламя,
в руки он не дается,
меж пальцев бьется и исчезает.
Есть такое зелье,
что потом вся жизнь - похмелье
кто его раз пригубит -
губы себе навек погубит.
станут губы огня просить,
станут губы огонь ловить,
обжигаясь сугубо -
а иное уж пить не любо.
А я не горюю больше,
что дом мой - не дом, а больше.
Что бузина-калина прямо
из пола тянется дальше.
Мне бы скорбеть, что время тает,
а я по бузине плутаю
за огоньком бродячим,
что во тьме бузинной маячит.