Как за Чёрный Ерик, как за Чёрный Ерик
Ехали казаки в сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Припев:
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, братцы, ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.
Припев.
А жена заплачет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня,
Жалко только волюшку, да широко полюшко,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью зарастут,
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом любо голову сложить.
Эй, любо!
Ехали казаки в сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Припев:
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, братцы, ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.
Припев.
А жена заплачет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня,
Жалко только волюшку, да широко полюшко,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью зарастут,
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом любо голову сложить.
Эй, любо!